В экспозиции Энгельсского краеведческого музея представлена фотография, повествующая о поездке Якова Яковлевича Вебера вместе с сыном Леонгардом в город Энгельс в июле 1957 года. Художник вернулся в родные края после многих лет отсутствия в надежде найти некоторые живописные произведения, потерянные ранее во время ареста и ссылки, и воплотить свою давнюю мечту — открыть персональную выставку на родной волжской земле.

На фотографии, помимо Якова и Леонгарда Вебера, запечатлены ученики и поклонники художника, среди которых Алексей Моисеевич Докунин, иллюстратор, журналист, карикатурист Павел Иванович Зоря, а также художник станковой живописи Григорий Евдокимович Урядов. В 1937 году Григорий Урядов также стал жертвой массовых репрессий и много лет провел на Колыме. С середины 1940-х годов художник проживал в Энгельсе, писал портреты, натюрморты, бытовые сцены с характерной для него непритязательностью и непредвзятостью. Приезд Якова Яковлевича Вебера предваряла активная переписка с другим учеником мастера Николаем Власовичем Куховаренко. Вебер просил Куховаренко содействовать в поиске картин, отданных на хранение друзьям и знакомым женой Вебера перед высылкой всей семьи в Казахстан осенью 1941 года.

Долгожданная встреча учеников с учителем состоялась в городе Саратове. Можно предположить, что обсуждалась будущая выставка мастера. Однако мечте 87-летнего художника не суждено было сбыться. Из переписки с Николаем Куховаренко известно, что от руководителей Саратовской области был получен отказ в открытии персональной выставки. Саратовский обком КПСС и жюри также отказались отправить работы Якова Яковлевича в Москву на республиканскую выставку, несмотря на то, что в декабре 1956 года Вебер был реабилитирован как незаконно осужденный, ему было восстановлено звание заслуженного художника, возвращен статус почетного персонального пенсионера — гражданина Советского Союза.

«И я прощаюсь с лелеянной мыслью о персональной выставке и посмертную не хочу просто потому, что лучшие мои работы — где я их могу найти? Да и есть ли они еще?» — писал в последние годы жизни Яков Яковлевич Вебер.