Сергей Сергеевич Прокофьев начал курить в 21 год. Он ценил уединение и хороший табак.

Курение заполняло паузы между сочинением музыки и репетициями. «Репетиция длилась пять часов с небольшим перерывом, и самое приятное было после — переодеться, вытереться одеколоном и лежать, попивая чай и куря папиросы», — говорил Сергей Сергеевич. «В промежутках между музыкой, чтением, астрономией и прогулками, я отдыхал, курил английские и египетские папиросы, ел шоколад и вообще предавался кейфу, чувствуя себя превосходно».

Прокофьеву нравилось курить английские и египетские папиросы. Не гнушался композитор и русским товаром: «Курили массу русских папирос, которые мне очень понравились после заграничных, хотя русские знатоки и ругают теперешний табак».

В 1930 году Прокофьев посетил табачную фабрику на Кубе, о чем оставил свидетельство в своем дневнике: «Водили нас на сигарную фабрику, самую знаменитую в мире: Partagas. Здесь не применяется машинный метод, но как и пятьдесят лет назад все сигары делаются руками, с замечательной ловкостью. Эти сигары курят король английский, король испанский и „все оставшиеся монархи“. Все „гаваны“ — ничто рядом с ними. Я нюхал — пахнут дивно, но закурить не хотел. Предварительно табачные листья смачиваются водой и остаются год или два — бродить. При этом выделяют такой аммониачный запах, что когда я вошел в это помещение, у меня едва не потекли слезы; другие, говорят, начинают безостановочно чихать».

Прокофьев пробовал бросить курить. В 1927 году он записал в дневнике: «Прямо стыдно курить, а не попробовать ли бросить». В конце того же года он писал: «Не курил, особенно не тянуло, хотя иногда приятно бы. Но еще приятней сознание, что вот, бросил же». Однако в поздние годы жизни Прокофьев все-таки возвращался к курению.

Название: Трубка для курения
№ Госкаталога: 5962112

В коллекции музея представлена 101 игральная карта из разных колод с рубашками красного и синего цвета. В колоде имеются три джокера, которые в игре могут выполнять функцию любой другой карты.

Сергей Сергеевич Прокофьев с детства любил играть в карты. Сохранилась его детская тетрадочка, куда он записывал правила разных карточных игр. Во взрослом возрасте он играл в винт, макао, большую железную дорогу, двадцать одно и т. д. Но его любимой карточной игрой был бридж. В 1930-е годы Прокофьев с женой Линой Ивановной жили в Париже и часто устраивали у себя дома бриджевые турниры, которые иногда затягивались на несколько дней.

Прокофьев любил также и пасьянсы. Он раскладывал их в промежутках между сочинениями музыки: это помогало ему отдохнуть и отвлечься. Иногда он раскладывал пасьянсы с друзьями.

В 1929 году композитор плыл в Америку на трансатлантическом лайнере и встретил там другого знаменитого композитора — Сергея Васильевича Рахманинова. «По вечерам, если не качает, раскладываем с ним пасьянс. Какая идиллия!» — вспоминал Прокофьев.

Прокофьев любил играть на деньги, но умел себя контролировать. «Азартный клуб для меня довольно безопасен, так как я не проиграюсь. Происходит это потому, что мне слишком жалко проиграть деньги в карты, и кроме того, это слишком глупо. Поэтому, отправляясь в клуб, я предварительно решаю, сколько я могу ассигновать на сегодняшний проигрыш, и никогда больше этого не проигрываю. Если же выиграл, встаю и ухожу. Кроме того, я убежденно считаю игру в карты утомительной потерей времени. Результат моих пяти посещений был такой: +300, -300, +50, -250, +1000. Конец венчает дело: у меня пришел банк из семи карт. Это было накануне моей поездки в Ессентуки и весьма кстати для поездки», — признавался Прокофьев.

В сочинениях Прокофьева встречаются сцены игры в карты, которые Прокофьев передает с необыкновенной живостью: это опера «Игрок» по роману Достоевского, музыка к кинофильму «Пиковая дама», а также сцена игры в карты из оперы «Любовь к трем апельсинам».