В экспозиции Шелтозерского вепсского этнографического музея имени Рюрика Петровича Лонина представлен капкан на медведя, который бытовал в семье опытного охотника Ивана Ивановича Кемлякова, жителя села Шёлтозеро. В музей капкан передал его сын Пётр Иванович Кемляков.

Вепсы издавна занимались добычей лесного зверя и дичи. Почти каждая семья имела свою территорию для охоты, охватывающую десятки километров и представляющую в плане замкнутый круг. Охотники часто ставили избушку для хранения дичи. Орудия охоты не отличались многообразием. На дичь и мелкого пушного зверя ставили силки. Осенью каждый охотник ставил 300–400 силков и держал их до первого снега. На медведя, лисицу, горностая, куницу, белку, дикого оленя, лося охотились с собакой. На крупного зверя ставили капканы. Для охоты на медведя также использовали рогатину. Медведь — крупное животное, поэтому и капкан ему нужен соответствующий, тяжелый и прочный. Принцип работы прост: дуги капкана раздвигаются, одна из них зажимается под планкой с крючком, к которому на веревке привязывают кусок гнилого мяса. Медведь хватает наживку, крючок откидывается, дуга освобождается и захлопывается на лапе зверя. Чтобы медведь не смог уйти вместе с ловушкой, ее привязывали к дереву цепью.

Медведь, согласно верованиям вепсов, царь всех зверей. В основе поклонения медведю лежали архаические тотемистические представления и промысловый культ. Следы тотемических представлений проявлялись прежде всего в признании медведя существом, подобным человеку. При раскопках древневепсских курганов в большом количестве найдены кресала с изображением медведей, стоящих на задних лапах. По мнению специалистов в области древнего изобразительного искусства, вертикальная поза медведя указывает на его связь с человеком и сверхъестественные свойства этого зверя. К кругу подобных представлений относятся и широко распространенные у вепсов рассказы о том, как колдуны превращали новобрачных в медведей, сказки о браке медведицы и охотника или женщины и медведя. Запрет на употребление в пищу медвежатины, сохранившийся в некоторых вепсских деревнях, — еще одно свидетельство того, что медведь в древности был тотемом некоторых вепсских родов.